И вдруг!..
В
знаменательный 1509 год Лукас Кранах дополнил свою, до этого
преимущественно мужественную галерею портретов мыслителей-гуманистов и
неустрашимых воителей-рыцарей эротическим портретом "Любезной Анны",
вызвавшим целую бурю игривых комментариев в стихах и прозе среди его
просвещенных друзей. Этот, весьма скандальный для своего времени,
женский портрет кисти Кранаха не дошел до нас. Зато в петербургский
Эрмитаж попала та самая, первая германская "Венера", чья смугло-бледная
нагота, по замечанию одного исследователя, отмечена "целомудрием
нераспустившегося цветка". От неотразимого его обаяния остерегает
латинская надпись - тут же на картине: "Всеми силами гони
сладострастие. Иначе твоей ослепленной душой овладеет Венера". При этом
ленточки прозрачных тканей, призванные играть роль фиговых листиков,
почему-то обретают у "Венеры" значение прямо противоположное -
привлекают особое внимание к тому, что полагалось скрывать.А затем дошло до того, что однажды мастер, как бы между прочим, набросал "Суд Париса" - на обороте своего же рисунка с Христовым Распятием. Сцена соблазна впрямую пересеклась с трагизмом Голгофы. Так или иначе, но именно с легкой руки Лукаса Кранаха в немецкую живопись активно ворвались мифологические темы, а с ними и вольные языческие пристрастия. Не в пример своему современнику, принципиальному реалисту Дюреру Кранах всегда тяготел к сказочным мотивам.
Немудрено, что и восхождение Лукаса Кранаха Старшего к вожделенным вершинам богатства и славы совершилось словно в сказке. Прибыв в 1504 году невесть откуда в просвещенный университетский город Виттенберг, безродный живописец очень скоро получил от правящего курфюрста Фридриха Мудрого право на дворянскую грамоту с собственным гербом в виде крылатого дракона.
Проницательный государь сразу угадал необыкновенный талант новоявленного придворного. И не только в художестве. В 1508 году весьма скорый на мысль художник послан с дипломатической миссией к императору "Священной Римской империи" Максимилиану I, двор которого в это время обитал в Нидерландах. После чего в Антверпене всем показывали портрет императора, исполненный Кранахом на стене полюбившегося ему трактира.
Как истинный универсал эпохи Возрождения, Лукас явил себя мастером на все руки. Помимо живописи и отличных гравюр, он поставляет отменные образцы всяческого дизайна - эскизы для декоративных тканей, гобеленов, росписей домов. Сам рисует, режет и лепит модели из дерева и глины для надгробий, церковной утвари и светских безделок, придворных костюмов и ювелирных украшений.
Затем следуют выгодная женитьба Кранаха на дочери богатейшего виттенбергского пивовара и строительство большого собственного дома. Вскоре художник числится в Виттенберге владельцем уже двух домов, сдает их в аре
нду
книжному магазину, винной лавке, аптеке... А в 1515 году явился на свет
Лукас Кранах Младший. Говорят, что на детях "природа отдыхает". Однако
сын унаследовал от отца и творческий дар, и деловую хватку, и неплохой
капитал, и почетные должности. Ведь к этому времени Лукас Старший
побывал уже в членах городского совета, трижды в разное время исправлял
должность казначея, а однажды был избран и бургомистром.В двадцатых годах Кранах является самым состоятельным горожанином после канцлера двора Брюна. И может позволить себе роскошь принимать, а при необходимости и скрывать в обширных своих владениях всяких европейских знаменитостей. Одним из таких его гостей стал скандальный религиозный реформатор Мартин Лютер, которого щедрый хозяин увековечил в самых разнообразных портретах.
В тысячах гравированных отпечатках эти портреты расходятся в народе, оповещая всех и вся, что гонимый праведник живет и действует. Кранах был доволен: его выразительные "агитки" совмещали самую животрепещущую актуальность с коммерческой основательностью. Художник сам финансирует и издает в собственной типографии со своими иллюстрациями знаменитое "Сентябрьское Евангелие" Лютера, прогремевшее на всю Германию.
Когда же Лютер знакомит Кранаха со своим семейством, то все внимание живописца переходит на жену реформатора - Катарину фон Бора. Красотой она не блещет. Зато буквально захватывает властной силой, диковатым и терпким очарованием женственности.
Впрочем, скоро он "изменит" Катарине с настоящей красавицей - Сибиллой Клевской, невестой молодого курфюрста Иоганна Фридриха. Облаченная в тяжелую царственную парчу, золотоволосая хрупкая девушка-подросток представлена Кранахом воистину сказочной принцессой. Своей кошачьей грацией и трепетной юной свежестью она затмевает хищную и в чем-то обыденную подругу Лютера. Высокий лоб и высокие скулы, капризный носик, по-русалочьи загадочные раскосые светлые глаза - именно этот образ впоследствии с полным правом назовут кранаховским "женским типом". С появлением в живописи Лукаса Кранаха Старшего юной Сибиллы Клевской его сказочная Венера обретает абсолютно конкретное лицо.
Очарованный тонкой артистической игрой живописца счастливый жених, а затем и муж - Иоганн Фридрих, мечтательный увалень и меланхолик, охотно берет на себя в красочных спектаклях кранахских картин отрицательную роль библейского злодея Олоферна, плененного и казненного прекрасной Юдифью. И вот голова Иоганна лежит у ног его любимой Сибиллы, как бы говоря о том, как сладостно быть обезглавленным столь нежной бархатной ручкой. Но есть и другие варианты: порой Сибилла предстает в роли Саломеи.
Однако ничто не вечно под луной. Осенью 1546 года придворный живописец Лукас Кранах Старший в последний раз получил придворное жалован
ие
- и полную свободу. Да ведь и некому стало служить: в войне немецких
князей потерпел сокрушительное поражение его "Олоферн" и господин.
Иоганн Фридрих едва избежал смертной казни и навсегда лишился своего
курфюршества вместе с благословенным Виттенбергом. Поувядшая, хотя все
еще миловидная, любимая супруга Сибилла сопровождала постаревшего и
погрузневшего изгнанника в ссылку. А вскоре и благодарный художник -
усталый свидетель и художественный летописец взлетов и падений
царственной четы - последует за своим пленным государем, чтобы кончить
жизнь в чуждом ему, Лукасу Кранаху Старшему, городе Веймаре.Но перед тем как навсегда покинуть давший ему столько счастья и творческой силы Виттенберг, мастер создает своего рода поэму любимому городу. Глубокий старик пишет картину "Источник юности", излучающую светлую и звонкую радость. Вопреки всякой жизненной логике, но в полном согласии с мудростью сказок, композиция этой картины развивается от конца к началу - от старости к молодости. Издалека видны бесплодные скалы, откуда ведут и везут расслабленных дряхлых старушек. С трудом добираясь до великолепного бассейна, убогие жертвы старости не слишком охотно погружаются в целебную воду. Но с приближением к центру этого чудо-озера изможденные купальщицы начинают волшебно меняться. На самой его середине победно вздымаются над головой полегчавшие руки. И, вновь юные, женщины по-ребячьи резвятся и плещутся в озере молодости.
Всю свою жизнь Лукас Кранах Старший трунил над извечной женской мечтой о бесконечной молодости. И вот принимает эту невинную слабость как собственную, ибо в момент создания брызжущей жизнью, прозрачной водой и солнечным светом картины художнику уже далеко за семьдесят.
Женщины, которым он щедро дарит вторую молодость, резво выпрыгивают на цветущий берег, осененный плодоносными деревьями. Ох, уж эти загадочные рощи и дебри Кранаха! Когда-то, будучи в Нидерландах, он познакомился с самым мистическим художником Европы - Иеронимом Босхом - и примкнул к его таинственной секте "Садовых братьев", исповедовавших полную свободу в любви, мечтавших о возвращении на землю легендарного Золотого века.
"Источник юности" - поистине достойный финал великого живописца. Ибо в этой картине таится та неистовая жизненная сила, с какой художник всегда шел дорогой Невозможного.
Безупречными классическими красавицами Леонардо, Рафаэля, Джорджоне мы можем только смиренно восхищаться издали, со стороны, как недосягаемыми божественными образами. Тогда как в причудницах Лукаса Кранаха, в этих раскосых и длинноногих вечных подростках, мы как бы узнаем наших непредсказуемых сестер и современниц. Это щемящее задушевное родство делает близкой нашему веку и душу их создателя.